.svg)
В республике вводятся политические новеллы, которые на первый взгляд выглядят как взаимоисключающие параграфы, однако, если присмотреться, то в новых инициативах Астаны есть определенная логика. «ВЭС 24» решил-таки присмотреться.
Проскрипции, они такие
Феномен проскрипционных (от латинского – оглашать, обнародовать) списков в качестве политического инструмента появился в весьма развитой демократии своего времени, правда, рабовладельческой – Древнем Риме. На форумах и площадях вывешивались списки нежелательных граждан, за головы коих объявлялась награда, а имущество коих по-братски пилилось между доносчиком и неким бенефициаром, например, диктатором Суллой. С легкой руки Суллы данный инструмент вошел в политический обиход многих стран и континентов, и мы, честно говоря, ничего плохого в этом не видим – у любого государства должен быть формализованный или тайный список людей, присутствие которых на его территории нежелательно. Или даже нежелательно настолько, что указанные люди могут из этого государства (или его посольства) не вернуться или вернуться частями, как уже бывало в мировой практике, причем недавно – привет Саудитам.
Как бы то ни было, но Казахстан решил не отставать от мировых политических трендов, насчитывающих уже пару тысяч лет, и завел свои «черные списки», правда, обнародовать он их не стал, но намекнул устами представителя МИД РК Смадиярова, что они имеются:
«Естественно, мы этот список ведем. Но это рабочий список, и мы его разглашать не будем. Число тоже не могу назвать. Закрываются границы, и этот человек не сможет заехать».
Лапидарно, почти как древний римлянин, заявил Смадияров. Подчеркнем еще раз, само наличие таких списков – суверенное право государство, однако есть вопросы. Не получится ли так, что проскрипции коснутся прежде всего тех людей, которые критикуют нынешний казахстанский режим, скажем так, с евразийской позиции, то есть позиции сближения и сотрудничества Казахстана, а равно и других центральноазиатских республик с Россией? Есть весомые подозрения, что именно так и получится, ибо в информационно-политической плоскости современного Казахстана установилось любопытное правило – если об казахов и их государственность вытирает ноги, например, американский посол Розенблюм, то все хорошо, тут, как говорится, все божья роса. Но если с критикой, часто оправданной, выступит, например, российский консул – допустим, он корректно посетует, что русский язык в республике зажимают, - то он тут же превращается «в этого человека, который больше здесь не работает». Вероятно, именно это правило и носит гордое название «многовекторность».
Здесь, вообще говоря, тонкий вопрос, который герои одной советской комедии в свое время называли волюнтаризмом. Кто будет решать, кто попадет в «черные списки»? Казахстанский МИД? А по каким критериям? Ну скажет, допустим, какой-нибудь блогер-инфлюенсер, что советский период в истории РК был не такой и мрачный - вон, сколько заводов отгрохали, - он уже совершил «мыслепреступление» по нормам казахстанского МИД или еще нет? А если другой блогер скажет (и ведь говорят), что «русню надо резать» (а в Казахстане около 4 млн этнических русских), он уже в «черном списке»? Неочевидно, товарищи…
Игры во власть народа
С другой стороны, казахстанская политическая и околополитическая среда активно либерализируется, что, конечно, не может не радовать. Президент Токаев подписал закон о поправках в законодательство по вопросам общественного контроля, предусматривающий введение института петиций для оперативного реагирования на запросы граждан.
Подразумевается, что если в течение 20 дней с момента даты обнародования петиции (опять же латынь – запрос, прошение, требование) под ней оставят свою подпись 150 граждан РК, то ее будут обязаны рассмотреть и, видимо, либо удовлетворить на основании действующего законодательства, либо отклонить с теми или иными формулировками.
На первый взгляд, штука любопытная. Но это только на первый. В действительности этот институт петиций является отличным дополнением к обозначенной выше практике «черных списков».
Сейчас расскажем, что с ними – петициями – будет происходить на самом деле. Например, захочет казахстанский гражданин разместить петицию о снятии блокировки с медиа-ресурса «Царьград». Ну натурально, разместит, наберет 150 подписантов, и? А дальше будет так: соответствующее ведомство сообщит гражданину, чтобы он со своей петицией шел к чертовой бабушке (может, чуть корректнее), поскольку… и тут начнется правовая терминологическая эквилибристика, означающая в сухом остатке, что блокировка «Царьграда» не вашего собачьего ума дело, и вообще эта нога кого надо нога.
Но самое интересное будет дальше. Заточенные на «петиционную» активность свидетели пришествия KazAID накатают петицию уже на того, кто накатал петицию в поддержку «Царьграда». И тут – о, чудо! – власти скажут возмущенно: и правда, действительно, что ж такое?! И хлабысь – в «черный список» его. Мы, конечно, изрядно схематизируем, но принцип взаимодополняемости казахстанских новелл, думаем, показали наглядно. Так что никакого когнитивного диссонанса – все последовательно делают по адресу проспект Кошкарбаева. Правда, к интересам Казахстана эта последовательность не имеет никакого отношения.
Федор Кирсанов
