Остров зари багровой: почему Трамп ненавидит Кубу и сможет ли он захватить ее силой?

Американский лидер, как известно, включил Остров свободы в список государств, поддерживающих терроризм. И это при том, что его дряхлый предшественник, Байден, исключил Гавану из этого реестра. Поистине, Трамп демонстрирует тотальную непримиримость к кастровской Кубе. Но почему? 

Чем Куба хуже или лучше, например, Северной Кореи, с лидером которой Трамп встречается с нескрываемым удовольствием. Разбираемся в «кубофобии» американского президента. Для начала выясним, что значит формулировка «государство, поддерживающее терроризм» в американской трактовке и что влечет за собой этот статус. Речь идет о юридической формуле, которая предусматривает огромное количество санкций, от экономических до военных, вплоть, например, до блокады острова американскими вооруженными силами. То есть все очень серьезно и ничего хорошего для Гаваны не предвещает.

Дело усугубляется тем, что уже сейчас Кубу в значительной степени контролируют американские ВС через военную базу в Гуантанамо (территория находится под управлением США на условиях так называемой вечной аренды), там же, как известно, располагается американская тюрьма, в которой цветет и пахнет соблюдение прав человека. Гуантанамо дает американцам и точку проекции силы на остров, и точку контроля за кубинской нефтепереработкой – сравнительно близко находятся кубинские НПЗ. Короче, Куба сегодня, как это ни печально, имеет если не ограниченный, то очень уязвимый суверенитет. 

Казалось бы, на дворе не осень 1962-го, Карибский кризис далеко в сфуматической дымке истории, там же и Советский Союз, да и сам великий команданте Фидель Кастро, почивший в Бозе в 2016 году. Американцам можно расслабиться и смириться с тем, что в трехстах километрах от Майами у них располагается социалистическая страна, уютная и по-своему очень обаятельная. Немного экзотики не помешает, тем более говорить сегодня о рафинированном, очищенном коммунизме, социализме или капитализме не приходится – все смешалось в доме Облонских. В конце концов, Вашингтон прекрасно общается с социалистическим Вьетнамом (с которым, на минуточку, жестоко и бесславно воевал), с упомянутой уже Северной Кореей (в Корее американцы тоже отметились, как известно), в конце концов, с КНР, которая, по крайней мере формально, является коммунистической страной. Что не так с Кубой? 

Думается, сложное отношение американского президента к Острову свободы имеет несколько измерений, часть из которых вполне понятна и рациональна, а часть – совершенно иррациональна. Проанализируем и те, и другие. Начнем с трамповских химер и фантомов, то есть с психологического анализа (насколько это возможно, разумеется). Потребуется небольшой экскурс в историю. Революция на Кубе закончилась в 1959 году, Трампу на тот момент 13-14, подросток из богатой капиталистической семьи, читает комиксы, впитывает, как губка, страхи о «красной угрозе». В США валом валят кубинские эмигранты, не принявшие революции, на американском ТВ бьют рекорды рейтинги сериала с кубинским актером Деси Арнасом «Я люблю Люси». В 1961 году американское правительство проводит одну из своих самых провальных операций – вторжение в залив Свиней. Понимаете контекст? Десант отражается самоотверженными кубинцами, а американцам и их союзникам приходится испытать колоссальное унижение. Юному Дональду тоже. Нисколько не сомневаемся, что эти события заложили основу трамповской ненависти к Кубе. Все мы, как известно, родом из детства. 

Второй блок представлений Трампа о Кубе уже вполне встраивается в политические и экономические расклады. Во-первых, «доктрину Монро» никто не отменял: упрямая Куба, не желающая идти в ногу со всеми, признающими примат США над Центральной и Южной Америкой, подает плохой пример. Во-вторых, в контексте будоражащих разговоров Трампа о Панамском канале данный регион интересен с сугубо практических соображений. Гремучая смесь старых страхов и новых желаний формирует у американского лидера такую политическую линию в отношении Гаваны, которая может привести к вторжению и оккупации. И это вам не Гренландия – здесь все реалистичнее, хотя и с Гренландией теоретически все возможно. 

Итак, как отреагируют Москва и Пекин, если Трамп решит попробовать-таки додавить кубинский вопрос, коему уже более 60 лет, силой? Вопрос сложный. С одной стороны, представитель МИД РФ Мария Захарова неоднократно говорила, что Москва не оставит Гавану в случае чего, с другой, говоря прямо, у Москвы (которая давно уже не столица СССР) не так много ресурсов и возможностей, чтобы влиять на дела в другом полушарии. У Пекина возможностей больше, однако у него, как известно, свой «остров свободы» – Тайвань. 

Слишком много аналогий и рисков, на которые осторожные товарищи из политбюро не пойдут. Конечно, можно апеллировать к международному праву, суверенитету и прочей чепухе, но давайте говорить прямо: мы вступаем в историческую эпоху, в которой политическая география пришла в активное движение. Пока Трампу не до Кубы, это и спасает Гавану, но уверены, придет ее время. Трамп не забудет, а если забудет, то госсекретарь Рубио – сын кубинцев, не принявших Кастро, – напомнит.