Не так давно на базе Высшей школы экономики прошла конференция «Российские исследования Центральной Азии». Ведущие отечественные международники и регионоведы представили доклады по актуальной проблематике межгосударственных отношений в Центрально-Азиатском регионе. Заведующий лабораторией «Центр региональных сравнительных исследований «Россия – Центральная Азия» НГУЭУ (Новосибирск) Денис Борисов выступил с докладом на тему: «Невеликие» приоритеты внешней политики стран Центральной Азии». О прошедшем форуме и своих идеях он рассказал «ВЭС 24».
– Как экспертным сообществом реализуется задача понимания политических и социально-значимых процессов в странах ЦА?
– Общая международная мизансцена, на фоне которой реализуется инициатива ВШЭ, понятна: мы фиксируем изменение базовых условий функционирования международных отношений. Во-первых, сверхдержавность уходит в учебники истории, расширяется пул держав, которые имеют международные амбиции и могут их реализовать.
Во-вторых, запущена масштабная ревизия системы международных институциональных связей во всех сферах жизнедеятельности человека, где на институты прошлой системы международных отношений (НАТО, ВТО, ООН, МВФ и др.) начинают наслаиваться новые межгосударственные форматы взаимодействия (G20, БРИКС+, G7, ШОС, ЕАЭС и др.).
В-третьих, некогда мощные экономические процессы взаимозависимости в сфере обмена товаров, капиталов, услуг и технологий утрачивают безусловный приоритет во внешнеполитических стратегиях.
Кризис прежней модели глобализации приводит к возвращению значимости политического, военного и идеологического влияний в международных отношениях. Именно в таких условиях центральноазиатская подсистема международных отношений представляет неподдельный интерес для исследователей. Центральная Азия – это идеальная модель для изучения всех происходящих трансформаций в мировой системе.
– И как хорошо изучали эту модель?
– Так сложилось, что ближнее зарубежье в целом и Центральная Азия в частности находились на периферии научного поиска в отечественной науке о международных отношениях. Значительная доля нашей аналитики была ориентирована на изучение внешней политики хрестоматийных великих держав.
Однако характер изменений в международной системе не мог не повлиять на интересы российских международников. Сегодня только в Москве действует три специализированных центра изучения Центральной Азии, по стране разбросано множество отдельных авторских коллективов: Санкт-Петербург, Казань, Новосибирск, Томск, Иркутск, Улан-Удэ… В конференции ВШЭ приняли участие исследователи из 16 регионов РФ.
– Возникло желание поделиться опытом?
– Бытие определяет сознание. Должна была появиться инициатива, которая выступит координирующим началом для центральноазиатского вектора российских исследований. Конференция «Российские исследования Центральной Азии» ВШЭ, очевидно, претендует на закрытие этой потребности.
Первая встреча имела характер смотра российских исследовательских рядов. И в этом плане конференция выполнила свое предназначение: лично для меня это стало хорошей возможностью лично познакомиться с состоявшимися и начинающими карьеру исследователями Центральной Азии, многих из которых знал, но только заочно по работам в научных журналах и публикациям в СМИ. В ходе работы было принято решение о создании постоянного формата и придании конференции статуса ежегодной. В общем, ВШЭ назвалась груздем – и это можно только приветствовать и поддерживать.
– Что именно обсуждали?
– Содержательно конференция имела 6 секций, которые адекватно отражают представленные в российской науке исследовательские акценты: история и этнография, элиты, безопасность, общество и институты, международные отношения, молодежная сессия. Заседания получились ёмкие, а принципиально российский формат участников позволил «без галстуков» откровенно обсудить наши подходы и оценки по конкретным вопросам экономики, политики, гуманитарной сферы из жизни региона. Например, на секции, посвященной международным связям стран Центральной Азии, в дискуссионном формате обсуждались следующие вопросы: «Как относиться к внутрирегиональным интеграционным потенциям стран Центральной Азии?», «Серьезность вызовов для интересов РФ в регионе со стороны Турции», «Деструктивный потенциал усиления влияния КНР в отношениях со странами региона».
– А ваш центр что-то предложил?
– Центр исследования Центральной Азии в докладе «Невеликие» приоритеты внешней политики стран Центральной Азии» предложил более структурно и сложно посмотреть на международные отношения, вспомнив, что в основе международных отношений находятся люди и отношения между ними. Мы фокусируем исследовательскую призму на изучение процессов и явлений, на те межгосударственные отношения, где создаются и поддерживаются между людьми наиболее устойчивые взаимодействия.
Опуская теоретическую рефлексию, мы делим всю сложность международных отношений на 16 видов наиболее влиятельных социальных взаимодействий, определяющих отношения между государствами, которые мы назвали силами международной власти.
В экономике – это силы торговли, капитала, труда и инфраструктуры. В политике – силы институтов, дипломатии, личности и доктрины. В идеологической сфере – это силы истории, миссии, НКО (гражданского активизма) и НОК (науки, образования, культуры). В военной сфере – это силы технологий, учений, военных баз и военных союзов. Если условно, мы называем свой подход – индекс межгосударственного взаимодействия «Индекс Большой игры».
Владимир Кузменкин
