В ходе международного онлайн-брифинга на тему «Угрозы цифровой эпохи: как обеспечить безопасность России и Центральной Азии?», организованного Центром геополитических исследований «Берлек-Единство» (г. Уфа), Центром исследовательских инициатив «Ma'no» (г. Ташкент) и сетевым изданием «Восточный экспресс 24», прозвучало выступление эксперта-аналитика Центра геополитических исследований «Берлек-Единство», доцента кафедры «Международные отношения, история и востоковедение» УГНТУ, лектора Российского общества «Знание» (г. Уфа) Артура Сулейманова.
Реальный суверенитет означает способность государства на деле (а не декларативно) самостоятельно проводить свою внутреннюю и внешнюю политику, заключать и расторгать договоры, вступать или не вступать в отношения стратегического партнерства.
В течение последних десятилетий мы привыкли определять реальный суверенитет государства через призму военно-технической независимости, экономической устойчивости, способности управлять собственными транспортными и технологическими цепочками. Сегодня к этому списку неотвратимо прибавился ещеодин элемент — цифровой суверенитет. Он уже не абстрактная концепция из научных статей, а реальный параметр национальной безопасности.
В условиях глубокого системного кризиса западноцентричной модели мироустройства цифровой суверенитет становится трудно достижимым. Все потому, что Запад считает «цифровой мир» своим продуктом и делиться им, конечно, не будет.
Цифровизация общества, еще недавно ассоциировавшаяся с «глобальной деревней» или «глобальным метрополисом», обнажает свои темные стороны. То, что футурологи называли электронным/цифровым будущим, на деле превратилось в поле битвы — не танков и самолетов, а алгоритмов, больших данных и ценностно-информационных нарративов. В этой новой реальности традиционные инструменты дипломатии и даже физической силы не позволяют в полной мере достичь целей. И тогда на первый план выходит цифровое доминирование.
Антиутописты (технофобы) фиксируют эффект сжатия времени и пространства и актуализируют параметр скорость, подчеркивают суперсложный характер этого общества с точки зрения не только его структуры, но и наличия в нем огромного количества «неразрешаемых» противоречий и проблем.
Большинством экспертов прогнозируется, что развитие ИИ создает серьезный вызов мировому сообществу и на него можно реагировать только на глобальном уровне, т.е. сообща. Россия, как и страны мирового большинства, разделяет этот подход. Но не США, Великобритания или ЕС. Они ведут свои игры.
За последние 15–17 лет у мирового сообщества уже были прецеденты, когда коллективный разум должен был бы заработать. Финансово-экономический кризис 2008 года, пандемия COVID-19. Но не получилось. И сейчас не получится.
Ситуация осложняется турбулентностью международных отношений и кризисом доверия.
В этих условиях идет реализация трех стратегий: блокировка чужих ресурсов, наращивание собственных, консолидация вокруг общих ценностей и смыслов (патриотизм).
У США и Китая, как лидеров в области разработки ИИ, складываются разные подходы. Американский подход строится на исключительности США в русле западноцентричной либеральной экономики.
С 2016 года США выпустили документы, в которых видны истинные мотивы США в отношении ИИ. Это ключевое направление развития страны и усиления доминирования в мире. И в этом вопросе у Соединенных Штатов нет союзников.
КНР, в свою очередь, предпринимает значительные шаги для развития ИИ в глобальном значении. Хотя от конкуренции с США никто не отказывается. Так еще в 2017 году КНР выпустила «План действий по новому поколению искусственного интеллекта» с заявленной целью стать мировым лидером в области ИИ до 2030 года.
Но в то же время инициативы КНР направлены на устранение рисков, связанных с искусственным интеллектом, и вводят ряд обязательств по соблюдению законодательства для организаций, занимающихся бизнесом, связанным с ИИ.
Напомню, что на саммите ШОС 1–2 сентября 2025 года в Тяньцзине Китаем была представлена интересная инициатива по этому вопросу.
Си Цзиньпин предложил создать центр, чтобы синхронизировать усилия стран-участниц в разработке и внедрении ИИ-технологий в сферах государственного управления, финансов и промышленности.
План подразумевает несколько ключевых направлений:
- Организация совместных программ по обучению высококвалифицированных специалистов в области ИИ. Это должно способствовать наращиванию кадрового потенциала и обмену знаниями между странами ШОС.
- Укрепление промышленного сотрудничества, стимулирование совместных научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ, а также содействие трансферу технологий в сфере ИИ между участниками организации.
- Расширение использования и совместная разработка общих ИИ-служб и платформ на основе открытого исходного кода. Это призвано обеспечить большую технологическую доступность и способствовать созданию единых или совместимых стандартов в рамках ШОС.
Для России и стран Центральной Азии совместные разработки важны. Но они должны учитывать наши интересы: научные школы, инфраструктуры, цели, кадры.
Мы не можем позволить, чтобы цифровое будущее формировалось исключительно в логике западной гегемонии. Поэтому делается ставка на собственные суверенные решения — от портала Госуслуг, интегрирующего огромные массивы данных и ИИ-инструменты, до таких платформ, как «МАХ», которые уже сегодня становятся символами технологической независимости.
Это не просто приложения — это элементы новой цифровой экосистемы, в которой человек — не объект манипуляции, а носитель национальной идентичности.
Николай Ильясов
