Ведущий эксперт региона, директор Центра исследовательских инициатив «Ma'no» Бахтиёр Эргашев поделился мнением о том, почему дефицит воды в Центральной Азии — это надолго, что мешает странам региона договориться и при каких условиях возможен поворот сибирских рек.
О неизбежном дефиците: климат и демография
В силу серьезных климатических изменений, которые происходят в Центральной Азии, повышение температуры, снижение уровня осадков, катастрофически быстрое таяние ледников — это уже не придумки маргиналов, а объективная реальность. И это всерьез и надолго. С этим нужно научиться жить.
Приведу маленький пример. Если в 1991 году Узбекистан получал в среднем около 70 миллиардов кубических метров воды в год, то сейчас мы в лучшем случае можем говорить о 40 с небольшим миллиардах. Снижение очень серьезное. И самое неприятное, что эта тенденция надолго. Дефицит воды в Центральной Азии будет только усиливаться.
На это накладывается фактор демографии. Центральноазиатский регион — один из наиболее быстрорастущих в мире. Если сейчас население пяти стран превышает 70 с лишним миллионов (около 75), то уже к середине века оно вполне может превзойти 100 миллионов человек. Как в этих условиях снижения объемов воды обеспечить баланс между потребностями и возможностями водообеспечения — важнейший вопрос для всего региона в XXI веке.
Главная проблема — не климат, а расточительство
Но при этом нужно отметить, что у нас серьезные проблемы, которые касаются не только и не столько климатических изменений. В Центральной Азии так до сих пор ине научились экономно использовать воду. Воды становится все меньше, но никаких кардинальных изменений в способах орошения и перехода к водосберегающим технологиям у нас нет.
Возьмем Узбекистан. Имея 4,2 миллиона гектаров поливных земель, он внедрил водосберегающие технологии (дождевальные и капельные) только на 300 с лишним тысячах гектаров, то есть меньше чем на 10%. Такими темпами мы воду беречь не научимся. А ситуация в других странах региона с внедрением водосбережения еще более аховая.
Воды становится меньше, а беречь ее страны региона так пока и не научились. Серьезных кардинальных шагов в этом направлении не сделано. Не научившись беречь воду прежде всего в сельском хозяйстве — а, например, в Узбекистане свыше 90% всей потребляемой воды идет именно на него, — проблему водообеспечения региона мы не решим.
Политический тупик и хайпожоры
На это накладывается чисто политический момент. Страны региона не могут уже три десятка лет разработать новую систему обеспечения водно-энергетического баланса. Никак не может сдвинуться с мертвой точки идея создания водно-энергетического консорциума.
У каждой из стран есть свои интересы. Кто-то хочет продавать воду, кто-то категорически настаивает на том, что вода — это не товар. Поиска взаимоприемлемого решения до сих пор нет.
И когда в этой ситуации временные политические хайпожоры в странах Центральной Азии выступают с требованиями в духе: «Россия, дай воду», — это неправильно. Давайте сначала страны региона научатся экономить воду, внедрят водосбережение, снизят потребление в сельском хозяйстве. Когда мы тратим 90 с лишним процентов воды на поливное земледелие, это неправильно. Не решив этот вопрос, говорить, что кто-то должен дать воду, — неконструктивно.
«Поворот сибирских рек»: новое прочтение старой идеи
Исходя из этого, идея поворота части стока сибирских рек в Центральную Азию, которая была выдвинута в 1970-е годы, начинает играть новыми красками.
Понятно, что дефицит воды — это неизбежность. Весь вопрос в том, как решать эту проблему. Старый проект с гигантским каналом в нынешнем виде нежизнеспособен. На новом техническом уровне речь должна идти о строительстве сети водопроводов — труб большого диаметра, по которым вода будет подаваться без потерь.
Весь вопрос в том, что мы будем спасать? Аральское море? Или использовать эти 10–15 миллиардов кубических метров не для полива, а для питьевого водоснабжения людей, чтобы обеспечивать минимум для выживания? Это техническое решение в XXI веке вполне осуществимо.
Но я еще раз говорю: пока сами страны Центральной Азии не научатся экономить воду и использовать ее рационально, сколько бы воды ни пришло из сибирских рек, ее будет мало, ее все равно будет не хватать. Поэтому решение водного вопроса заключается именно в самой Центральной Азии, в водной политике стран региона. Все остальное — приложение.
Что может Россия?
Вода будет стоить денег. Сейчас не единый Советский Союз. В стоимость будет входить не только оплата самой воды, но и ее доставки по трубопроводам на расстоянии нескольких тысяч километров. Россия, конечно же, будет продавать воду. Будет ли это инструментом геополитического влияния? Мне представляется, что да.
Но и сама Россия на каком-то этапе придет к необходимости серьезно подумать о продаже воды. Изменения климата касаются и ее. Гидрологи говорят об увеличении площади заболоченных земель в Сибири из-за таяния вечной мерзлоты. Это уже сказывается, например, на нефтяных месторождениях. России тоже нужно будет думать, куда направлять новые объемы воды. Все отправлять в Северный Ледовитый океан не самый лучший вариант.
Появятся точки соприкосновения между Россией и странами Центральной Азии в этом вопросе. Это будет очень долгий и трудный диалог, но, наверное, он будет.
Вывод: сначала экономия, потом трубопроводы
Я убежден, что, исходя из тех изменений, которые происходят, страны Центральной Азии с необходимостью придут к реализации проекта поворота сибирских рек. У России тоже будут свои резоны. Где-то эти интересы совпадут, и начнется практическая реализация. Этот проект будет реализован, я в этом убежден. Весь вопрос — когда, в каких форматах, на каких условиях.
Но еще раз говорю: прежде чем думать о повороте рек, нужно научиться экономить воду самим странам Центральной Азии. Научиться оптимально и рационально ее использовать. А затем уже думать о том, как строить огромные трубопроводы.
Федор Кирсанов
