Паводки сменяются засухой, ледники тают, а сельские жители уже не верят календарю — 2026 год может стать переломным для всего региона.
В 2026 году Центральная Азия впервые столкнется с климатической реальностью, в которой стихии перестанут следовать привычным законам: весной села будут затоплять внезапные паводки, а к августу — выжигать засуха. Уже сейчас ученые называют наступающий год «границей между старым климатом и новым хаосом». По прогнозам Всемирной метеорологической организации (WMO), пятилетие 2025–2029 станет самым теплым за всю историю наблюдений, а сам 2026-й — годом, когда последствия глобального потепления обернутся конкретными бедствиями для миллионов жителей Таджикистана, Кыргызстана, Узбекистана, Казахстана и Туркменистана.
Центральная Азия, некогда считавшаяся регионом с устойчивым водным балансом благодаря ледникам Памира и Тянь-Шаня, сегодня превращается в один из самых уязвимых уголков мира. «Это очень плохо», — прямо и без дипломатических оборотов оценивает ситуацию WMO. И это не просто метеорологическое замечание: таяние ледников, долгое время служивших естественным «резервуаром» для рек Амударья и Сырдарья, теперь угрожает устойчивости всей региональной экономики. Гидроэлектростанции Таджикистана, на которые приходится более 95% выработки электроэнергии, рискуют остаться без воды уже к середине лета. А это — отключения света, ограничения полива и рост напряженности в сельских общинах, где каждый кубометр воды — вопрос выживания.
Особенно тревожит то, что климатические риски уже не носят исключительно природный характер. Они вплетаются в социальную ткань: урожаи пшеницы, хлопка и овощей становятся непредсказуемыми, а значит, и доходы фермеров. «За влажным летом может последовать засуха», — предупреждают метеорологи. Это означает, что дожди, вместо того чтобы равномерно питать почву, будут выливаться ливнями, смывая верхний плодородный слой и провоцируя селевые потоки. А уже через несколько недель — наступит жара.
Уже сегодня лесные пожары, ранее редкие для региона, становятся все более частыми. Сухая растительность, иссушенная нетипичной для апреля жарой, вспыхивает от малейшей искры. В 2025 году в горах Кыргызстана были зафиксированы очаги возгораний, нехарактерные даже для августа. Аналитики связывают это с «суммарным эффектом»: рост температур, сокращение осадков и отсутствие систем раннего реагирования. «Теплая и сухая погода — идеальные условия для огня. И мы не готовы», — признает эколог Дмитрий Переяславский.
Однако главная угроза — не в отдельных катаклизмах, а в системном коллапсе. Как подчеркивает эксперт по водным ресурсам Булат Есекин из Казахстана, «все системы жизнеобеспечения, созданные в благоприятные времена, уже не справляются». Водохранилища, построенные еще в советский период, не рассчитаны на такие перепады стока. Ирригационные каналы не выдерживают напора весенних паводков, но не способны удержать воду в засуху. А политические решения — все еще краткосрочны и носят популистский характер. «Мы продолжаем делать то, что создало проблему, и ожидаем других результатов», — говорит Есекин.
Между тем, климат не признает границ. Засуха в Узбекистане означает нехватку воды и для южных районов Казахстана. Паводок в Кыргызстане затапливает поля в Ферганской долине, где живут миллионы. Поэтому, как настаивает WMO, необходима региональная стратегия — общая система мониторинга, обмен данными и совместное управление бассейнами Амударьи и Сырдарьи. Некоторые эксперты, как профессор Колумбийского университета Бенжамин Орлов, предлагают рассматривать опыт бассейна реки Иордан, где, несмотря на политические разногласия, удалось выстроить механизм распределения ресурсов. «Разделить — или управлять вместе? Второе — единственный путь к выживанию», — считает он.
Но пока реальность далека от идеала. Договоренности остаются на бумаге, а практические шаги — фрагментарны. Нет единой концепции водной безопасности, нет четкой модели адаптации к изменению климата на уровне сельских общин. «Мы ждем указаний из столиц, но катастрофы приходят в горы и степи», — замечает Переяславский. Он предлагает начинать с малого: переходить на сухоустойчивые растения в городском озеленении, чтобы не тратить драгоценную воду на влаголюбивые деревья, и использовать растительность как инструмент локального климатического регулирования. «Растения — не украшение, а система охлаждения. Без них город становится тепловым островом», — поясняет он.
К 2030 году, по оценкам Всемирного банка, уже 11 миллионов человек в Центральной Азии столкнутся с острой нехваткой воды. К 2050-му население региона достигнет 100 миллионов. А потребность в поливе вырастет на 30%. На этом фоне даже небольшие сбои в водоснабжении могут вызвать социальные потрясения. Международный суд ООН уже готовит юридическую базу для признания климатической миграции как вынужденной и обязательной к приему. Это значит, что нехватка воды может стать не только экологической, но и гуманитарной проблемой.
2026 год, таким образом, — не просто очередной календарный период. Это момент истины: либо страны региона начнут действовать сообща, перестраивая инфраструктуру, экономику и политику под новые климатические реалии, либо столкнутся с нарастающим кризисом, который уже не остановить ни дамбами, ни декларациями. «Мы на дороге в климатический ад, причем держим ногу на педали газа», — напоминал генсек ООН. В Центральной Азии эта дорога уже начинает плавиться под колесами.
Николай Ильясов
