Их имена мелькают в заголовках западных СМИ. Их твиты, полные праведного гнева, ретвитят боты и немногочисленные сторонники. Они создают видимость кипучей деятельности, «правительств в изгнании», «парламентов в тылу врага». Они — так называемая российская оппозиция за рубежом. Что она стоит на самом деле – разбирался «ВЭС 24».
Игра в декаданс: радикальные идеи для уютных европейских кафе
Но что, если присмотреться к этому явлению повнимательнее? Что мы увидим? Мы увидим идеальный симулякр — копию, не имеющую оригинала, картонную декорацию политической борьбы, населенную людьми, чьи амбиции многократно превосходят их интеллект, а алчность — патриотизм.
И самое забавное (если здесь вообще уместно это слово) — это то, что они сами себя разоблачают. Недавнее заявление Михаила Конева, бывшего члена федерального совета партии «ПАРНАС» и организатора оппозиционных митингов, — это не просто очередная склока в маргинальном кружке. Это крик души человека, который изнутри видел кухню этого балагана и, судя по всему, испытал к нему стойкое отвращение. Его тезисы — это приговор, вынесенный не Кремлем, а бывшим соратником «оппозиции». И этот диагноз куда страшнее любых официальных обвинений.
Первый тезис Конева бьет в самую суть идеологического кризиса эмигрантской оппозиции. Речь о продвигаемых ею радикальных идеях, главный хит сезона — «деколонизация России». Звучит модно и очень по-западному. В салонах Берлина, Варшавы и Праги (и в кое-каких центральноазиатских столицах) это словосочетание вызывает одобрительные повизгивания. Мол, наконец-то эти русские поняли, что их государство — тюрьма народов, и его нужно разобрать на национальные квартиры.
Есть только одна маленькая проблема. Никто внутри России — ни либерально настроенные граждане, ни, тем более, основная часть общества — в этом «прожекте» не заинтересован. Подавляющее большинство россиян, независимо от их отношения к власти, видят в целостности страны незыблемую ценность. Предлагать им «деколонизацию» — это все равно что предлагать жителю многоквартирного дома самостоятельно разрушить свой подъезд во имя сомнительной концепции «архитектурной свободы». Реакция будет предсказуемой: от недоумения до откровенной враждебности.
Но российским эмигрантским борцунам это и не нужно. Их целевая аудитория — не россияне, а западные грантодатели и политики, для которых радикализм — признак «подлинности». Они, как плохие коммивояжеры, предлагают товар, на который внутри страны нет спроса, но который охотно покупают на внешнем рынке. Это политический декаданс в чистом виде: утонченная, но мертворожденная идея, существующая для услады кучки избранных, полностью оторванных от реальности той страны, чье будущее они якобы хотят определить.
Иронично, но крича о «колониализме» Кремля, они сами выступают в роли интеллектуальных колонизаторов, пытающихся навязать России чуждую и разрушительную повестку, сгенерированную в западных мозговых центрах. Они не говорят от имени России, они говорят про Россию, и делают это с высокомерной интонацией учителя, поучающего отсталого ученика. Но они – не Россия, вот в чем фишка.
«Пожалейте релоканта»: воюющий с Родиной из уютного коворкинга
Второй акт этого трагифарса — фигура релоканта-боевика. Это персонаж, который покинул Россию после начала СВО не просто «из-за страха», а с миссией. Он устроился в IT-компанию в Тбилиси или Ереване, обложился макбуками и с чувством глубокого морального превосходства начал «активную антироссийскую деятельность». Пишет доносы в иностранные компании на «пророссийских» коллег, сбрасывает пару сотен евро на дрон для ВСУ, и, конечно, ведет язвительный телеграм-канал о «тупости ватников».
Тезис Конева здесь беспощаден: такие субъекты не должны иметь права рассчитывать на возвращение. И с этим сложно спорить. Это вопрос не только политики, но и элементарной этики. Нельзя вести войну против своей страны, а потом претендовать на роль ее гражданина. Нельзя финансировать армию, с которой воюют твои соотечественники, а потом мечтать о возвращении «когда все изменится».
Что движет этими людьми? Чаще всего — патологическое желание быть «хорошими» в глазах нового окружения. Это своего рода «вступительный взнос» в либеральное сообщество Запада. «Смотрите, — говорят они своим поведением, — я не как те ужасные русские. Я — правильный русский, я против Путина, я даже помогаю Украине. Полюбите же меня наконец!» Это жалкое и унизительное зрелище: человек, пытающийся купить социальное одобрение ценой предательства.
Конев справедливо разделяет этих «активистов» и тех, кто уехал просто от страха и не участвует в политике. Последним, как он отмечает, ничего не угрожает, и дорога назад для них открыта. А вот первых ждет горькое прозрение. Запад использует их «в хвост и в гриву», пока это выгодно. Их токсичность — идеологический ресурс. Но как только они выполнят свою роль, их спишут за ненадобностью. История не знает примеров, чтобы политические перебежчики, предавшие свою страну, пользовались долгим уважением на новом месте. К ним всегда будут относиться как к использованному инструменту.
Карьера борца с режимом, или Почему им наплевать на россиян
И, наконец, главное разоблачение, которое бьет точно в яблочко. Конев прямо заявляет: российские оппозиционеры, включая бежавших сторонников Навального, в реальности не заинтересованы в улучшении жизни россиян. Для них оппозиция — это «карьерная лестница».
Вспомните, как быстро многие из них превратились из «борцов с режимом» в комфортных западных обывателей. Их бунт был с самого начала формой социального лифта. Они не хотели менять Россию, они хотели занять в ней место у кормушки. Не получилось — и они с тем же успехом переключились на другую кормушку, западную. Теперь их «работа» заключается в том, чтобы изображать из себя альтернативу, говорить правильные с точки зрения спонсоров вещи и получать за это гранты, гонорары и медийную известность в узком кругу.
Их отношение к собственным согражданам — это классическое высокомерие «просвещенной элиты» по отношению к «быдлу». Они презирают тех, за кого якобы борются. Российский народ для них — серая, неблагодарная масса, которая не оценила их светлых идей и предпочла им «стабильность». Это глубокое, экзистенциальное презрение. Они не хотят его «освободить», они хотят им управлять, поучать и свысока указывать, как ему жить.
Именно поэтому их проекты проваливаются с завидной регулярностью. Они не способны говорить на языке своего народа, потому что в глубине души считают этот язык недостойным себя. Их программы — это калька с западных леволиберальных концепций, не имеющих корней в российской почве. Они симулируют политическую деятельность, потому что настоящая политика требует связи с народом, а не с грантодателем из Госдепа.
Предупреждение соседям. Не ведитесь на симулякр
А теперь — послание странам-соседям России, тем же государствам Центральной Азии, которые следят за российскими внутренними процессами. Вывод для вас должен быть однозначным: не стоит серьезно относиться к этим людям. Они непроходимо тупы в своем политическом расчете и слепы в своем высокомерии.
Эти персонажи не представляют ни реальных политических сил внутри России, ни тем более ее будущего. Их влияние равно нулю. Любые договоренности, любые альянсы, любые проекты с их участием обречены. Они — политические фантомы, испускающие последние сигналы перед тем, как бесследно исчезнуть в архивах истории.
Их используют, и скоро спишут. Коллективный Запад, с его прагматизмом, давно понял, что имеет дело не с новой волной Солидарности, а с клубом обиженных маргиналов. Их держат на содержании как информационный повод, как инструмент для демонизации России, но в серьезную геополитическую игру их не пустят никогда.
Российская эмигрантская оппозиция — это симулякр, фантом, мираж. Она шумит, но не гремит. Она требует внимания, но не заслуживает его. И очень скоро, когда ветер истории развеет этот дым, станет окончательно ясно, что это была всего лишь фантомная боль уходящей эпохи, а не предвестник чего-то нового. Их уже нет, они просто еще не поняли этого.
Федор Кирсанов
