Решение о возможном возвращении смертной казни для Кыргызстана – это не просто вопрос ужесточения наказаний, а проверка способности государства самостоятельно определять пути развития собственной судебной системы. «ВЭС 24» разбирался в теме.
Международное давление vs национальный интерес: где проходит граница суверенитета?
Кыргызстан стоит на пороге судьбоносного решения, которое выходит далеко за рамки уголовного права, затрагивая саму суть национального суверенитета. Речь идет о том, может ли государство самостоятельно определять основы своего правосудия, не оглядываясь на внешнее давление. Инициатива президента Садыра Жапарова о возвращении смертной казни за особо жестокие преступления против детей и женщин, вызвавшая резкую критику со стороны ООН, превратилась в проверку способности Бишкека отстаивать свое право на собственный путь.
До окончания общественных слушаний по этому законопроекту остаются считаные дни. Предложенная после шокирующего убийства школьницы мера находит широкий общественный резонанс. Статистика Генпрокуратуры, приводимая в обоснование, неутешительна: с 2021 года зарегистрировано 178 убийств и 513 изнасилований, жертвами которых стали женщины и дети. Власти настаивают, что смертная казнь будет применяться как исключительная мера, а окончательное слово останется за народом на референдуме.
Однако Верховный комиссар ООН по правам человека Фолькер Тюрк занял жесткую позицию, призвав Бишкек отказаться от этого шага, назвав его нарушением международных обязательств. Напомним, Киргизия законодательно отменила смертную казнь в 2010 году, ратифицировав соответствующий международный протокол. В ООН считают, что этот шаг необратим.
Двойные стандарты Запада: почему для Кыргызстана - исключения, а для США - норма?
Но здесь встает принципиальный вопрос о суверенитете. Депутат парламента Гуля Кожокулова, комментируя ситуацию, акцентирует именно эту сторону проблемы:
«Вмешательство ООН в этот внутренний вопрос считаю некорректным. Возвращение смертной казни – это внутреннее дело страны, которое не ущемляет права граждан». По ее мнению, международные организации, сосредотачиваясь на правах обвиняемых, зачастую игнорируют права жертв и их семей, чьи жизни разрушены преступлениями чрезвычайной жестокости.
Кожокулова приводит в пример США, где смертная казнь действует в 30 штатах, и это не становится предметом международных споров. Действительно, недавнее решение Дональда Трампа о введении смертной казни за убийства в Вашингтоне не вызвало сколько-нибудь заметной реакции со стороны ООН. Этот двойной стандарт заставляет задуматься о реальных границах международного вмешательства во внутренние дела суверенных государств.
Эксперты указывают, что нынешние дебаты выходят далеко за правовые рамки. В сущности, речь идет о фундаментальном вопросе: способна ли страна отстаивать свой национальный суверенитет и принимать самостоятельные решения?
В этом контексте предложение президента Жапарова выглядит не просто мерой по усилению борьбы с преступностью, но и актом национального самоопределения. Речь идет о праве народа самому решать, какая система правосудия наиболее соответствует его историческому опыту, культурным традициям и современным вызовам. Страна определяет свой путь в вопросах судопроизводства, не идя на поводу у внешних сил – разве это не проявление того самого суверенитета, о котором так много говорят в международных отношениях?
Оживленные дебаты вокруг смертной казни, обострившиеся в преддверии избирательных кампаний, таким образом, превратились в нечто большее, чем дискуссия о мере наказания. Они стали лакмусовой бумажкой способности Киргизии как независимого государства принимать ответственные решения, исходя из своих национальных интересов и особенностей, а не диктуемых извне стандартов.
Федор Кирсанов
