.svg)
Как макрорегиональное сотрудничество становится триггером интеграционных процессов в экономике, культуре, медицине и туризме и почему Большая Сибирь должна стать фактором, объединяющим Россию и Центральную Азию - разбирался «ВЭС 24».
Выбор, который придется делать
Умные люди говорят, что приходит эпоха мультиполярности. Мир будет поделен на несколько полюсов силы, которые будут вступать между собой в разного рода отношения, начиная от торговли и сотрудничества, заканчивая военным противостоянием.
В контексте этих процессов особую важность приобретает привлекательность того или иного полюса силы для регионов, находящихся на изломе или границах платформ. Слово «платформы» мы, разумеется, употребляем не в геологическом, а геополитическом смысле.
Возьмем, к примеру, Мексику. Она будет относиться к атлантическому центру силы, включающему в себя англосаксонский мир, Европу и Японию? Или к формирующемуся латиноамериканскому с ядром в Бразилии? Непраздный вопрос, учитывая тот факт, что рано или поздно выбор делать придется.
Дилемма (впрочем, довольно иллюзорная) стоит и перед Центральной Азией. Очевидно, что построить свою независимую и самодостаточную систему данный регион не может (здесь нет никакого пренебрежения, боже упаси, а просто здравый расчет), следовательно, ему придется встроиться в какой-либо проект, генерируемый центром силы. В случае с Центральной Азией таких проектов два: тюркский (в действительности в значительной степени западный или, скажем так, опосредованно западный) или российско-китайский (мы сейчас не будем заниматься сравнительным анализом и выяснять, кто из указанных игроков «круче»).
Почему мы называем турецкий тюркский проект в значительной степени западным? Потому, что внешняя политика Турции, несмотря на относительную самостоятельность в тактических шагах, стратегически управляется Западом. Эрдоган может сколько угодно огрызаться на Макрона или целую Швецию, но из НАТО он выходить не собирается.
Дело в том, что уже с XVI века внешняя политика Стамбула корректировалась Парижем – в рамках антигабсбургского союза Турции и Франции, а с конца XVIII века все более и более подпадала под влияние Лондона. Были попытки разыгрывать и германскую карту. В любом случае, Турция не сможет создать независимый полюс силы, а останется хоть и обладающей определенной автономией, но составной частью западного проекта. Даже если Эрдоган выиграет грядущие выборы, рано или поздно ему на смену придут гораздо более атлантистски настроенные силы, и тогда все политические завоевания Реджепа перейдут по наследству «режиссерам» из Лондона, Вашингтона и Брюсселя.
Холопы или равноправные участники
Для элит стран Центральной Азии, возможно, кажется соблазнительным встроиться в турецкий проект на вассалитетных основаниях. Другого расклада Турция, разумеется, не предложит, ибо в тюркском мире, нарисованном турецкими идеологами, «старшие братья», то есть подлинные турки, наследники Османа, сельджуков и огузов – это именно они. Даже азербайджанцы (наиболее близкий туркам народ) вроде бы и турки, но уже не совсем «настоящие»; что уж говорить о народах ЦА.
Как бы то ни было, но теоретическое вхождение в этот проект гарантированно означает для центральноазиатских стран двойное подчинение – сначала турецкому полюсу, а потом, через него, атлантистскому. Не сомневаемся, что и с подобным раскладом многие в Астане, Бишкеке, Ташкенте и Ашхабаде (но не в Душанбе) готовы смириться, но есть одно «но».
Центральная Азия буквально окружена российско-китайским, скажем осторожно, протоальянсом, и войти во враждебный ему блок Центральной Азии просто никто не позволит. Только не надо сейчас нести всякую вильсонианскую чушь про право наций на самоопределение: существует только одно право – право сильного.
Центральная Азия в любом случае будет находиться в орбите влияния России и Китая, но это может конституироваться через всякого рода неприятные пертурбации, а может через интеграционные процессы, в которых культурная, языковая, историческая общность может играть не меньшую роль, чем в дутом и в значительной степени искусственном тюркском проекте.
Большая Сибирь
Есть разные уровни интеграции – это очевидно. Президенты договариваются на своем уровне, обычные граждане – на своем. Приграничное сотрудничество в этой связи имеет огромное значение и большой интеграционный потенциал, поскольку базируется не на дискурсивном, «рассуждательном» плане, а на реальных практиках. То есть на дорожной карте, тропинки которой уже протоптаны. Протоптаны бизнесменами, студентами, туристами, рабочими мигрантами.
На проходящем сейчас новосибирском туристическом форуме красной линией проходит тезис о связности Сибири и Центральной Азии. И мы предлагаем посмотреть на этот макрорегион с разных ракурсов и оценить интеграционные перспективы российского региона со странами ЦА.
- Географический план. Сибирь и Центральная Азия - это, в сущности, одно пространство, объединенное геологией, климатом, часовыми поясами, ландшафтом.
- Исторический план. Сибирь и государства ЦА роднит общая история, причем не только советская, от которой в центральноазиатских республиках многие отмахиваются, и совершенно напрасно, но и гораздо более древняя, в том числе и тюркская. Мы убеждены, что именно Россия, как самая большая и влиятельная страна с весомым тюркским компонентом в своей истории и демографии, должна стать генератором тюркского дискурса, а никак не «озападненная» средиземноморская Турция.
- Инфраструктурный план. Общие транспортные коммуникации, созданные в советские годы, энергетическая и урбанистическая инфраструктура, построенная по одним лекалам, все это сближает и взаимно притягивает Сибирь и Центральную Азию.
- Языковой план. Лингва-франка данного макрорегиона был, есть и будет именно русский язык, а не какой-либо вариант тюркского. Это не плохо и не хорошо – просто историческая данность. Мы же не обижаемся на то, что с индусами нам приходится говорит по-английски.
- Экономический план. Сейчас рассматриваем именно отношения Сибири и стран Центральной Азии. Связность историческая, инфраструктурная, языковая дает однозначно мощный, хоть и никак практически не управляемый, импульс развитию экономических связей. Совместные предприятия, взаимная большая торговля, перекрестное использование разного рода инфраструктуры – русские из Сибири с удовольствием ездят на Иссык-Куль, киргизы приезжают лечиться в новосибирские больницы и учиться в омские или томские вузы.
Говоря о региональной интеграции, мы ни на минуту не забываем очевидного факта, что Большая Сибирь - неотъемлемая часть России, а страны Центральной Азии – суверенные государства. Речь не идет о поглощении или растворении, а об интеграции иного рода, при которой ее теоретическое обоснование идет за реальной практической деятельностью людей и при которой наши различия бережно сохраняются как уникальное проявление национального характера того или иного народа, а объединяющие нас связи не менее бережено поддерживаются и ложатся в основу интеграционных процессов. Большая Сибирь в данном контексте может выступить своего рода посредником между всей Россией и странами ЦА.
Федор Кирсанов
