Кровавый теракт в Подмосковье ожидаемо вызвал рефлексию по поводу миграционной политики в России, следствием которой стало недовольство Таджикистана чрезмерно, по мнению Душанбе, крутыми мерами Москвы по отношению к выходцам из этой республики. Запад не был бы Западом, если бы не попытался пролезть в этот кейс.
«Ксенофобская Россия» и «добрая Америка»
В этой публикации «ВЭС 24» анализирует интервью уже известного нам г-на Умарова (научного сотрудника Берлинского центра Карнеги по изучению Евразии), который уже попадал в фокус нашего внимания в связи с двусмысленным материалом о российско-китайских противоречиях в регионе. Симптоматично, что и в материале о российско-таджикистанских отношениях после «Крокуса» Умаров также пытается играть на противоречиях. Однако, в сущности, из его интервью таджикскому изданию Asia-Plus прямо, хотя и несколько завуалированно, следует, что во всем виновата Россия, долгие годы притворяющаяся «правовым государством». Оставим либерально-демократический жаргон Умарова на совести его работодателей из Берлина и попробуем посмотреть на российско-таджикистанские отношения отстраненно и без перегибов в чью-либо сторону. Интерпретации Умарова прилагаются.
Итак, почти каждый вопрос таджикского автора материала, интервьюировавшего Умарова, явно или имплицитно подводил берлинского эксперта к очевидным ответам: Россия – это ксенофобская страна, щемить мигрантов из Таджикистана – это ее обычная практика. Мы даем выжимку, но в сухом остатке именно этот тезис и является главной мыслью материала. Подчиненной ему мыслью является тезис о том, что, несмотря на какие бы то ни было противоречия, Россия и Таджикистан взаимно нуждаются друг в друге.
Рассмотрим нарратив об «извечной российской ксенофобии». Слышать его довольно забавно, при условии, что сейчас в РФ работают миллионы граждан из Центральной Азии, многие из которых натурализуются в стране и получают российские паспорта. Таджиков в России около 3 млн, то есть примерно треть от всего населения республики. Зачем граждане Центральной Азии едут в Россию, где местные ксенофобы всячески их третируют – таковы умозаключения Умарова, – мы не знаем. Казалось бы, и таджикам, и кыргызам, и узбекам логичнее ехать в правовые, не ксенофобские государства типа США и Европы, но их почему-то туда не пускают. Умаров из Берлина не комментирует этот парадокс.
По мнению Умарова и, вероятно, его таджикского интервьюера, «российская ксенофобия» после «Крокуса» стала совсем нестерпимой. Тот факт, что теракт, который унес более 140 жизней ни в чем не повинных людей, был устроен гражданами Таджикистана, проговаривается скороговоркой, но о мерах безопасности с российской стороны – конечно же, драконовских, считают наши герои – говорится много и охотно. Действительно, как российские силовики посмели более придирчиво относиться к таджикам – всего-то какой-то теракт! То ли дело правовое американское государство, которое после теракта в Нью-Йорке 2017 года (его устроил выходец из Узбекистана Сайфулла Саипов) полностью перекрыло свою границу для граждан Узбекистана. Умаров и об этом ничего не говорит, как и не говорит о том, что после «Крокуса» свою границу для таджиков закрыла Турция – там, по-видимому, в правовом отношении тоже все хорошо.
Выдержка и терпение Москвы
Ну и нет смысла говорить, что и сам Таджикистан является образцом правового государства, особенно в 1990 году, когда около полутора тысяч этнических русских были растерзаны в Душанбе в результате самого банального этно-конфессионального геноцида. Интересно, а сколько таджиков было растерзано в Москве после «Крокуса»?.. Как это, ни одного?! А в Питере, а в Екатеринбурге, а в Новосибирске? Тоже ни одного? Удивительная, конечно, ксенофобия в России… Между тем чрезмерный – по мнению Умарова, да и части таджикской элиты - контроль за прибывающими в Россию таджиками (их просто стали более тщательнее проверять и досматривать, что, согласитесь, не лишено некоторого смысла в контексте «Крокуса») был воспринят (без сомнения, в том числе с подачи центров, подобных тех, на которые работает Умаров) как ущемление прав таджиков, что, разумеется, не имеет никакого отношения к реальности. А если имеет, то пусть издание Asia-Plus напишет, сколько тысяч таджиков было выдворено из России после теракта в «Крокусе».
Как бы невзначай касаются собеседники и темы ЕАЭС. Умаров, словно пожимая плечами, разглагольствует о том, что не очень понятно, кому этот союз нужен, давая понять, что и говорить не о чем. Короче, на фразеологическом и семантическом уровне происходит умаление престижа организации, благодаря которой экономики стран Центральной Азии не просто держатся на плаву, но и показывают неплохой экономический рост. К слову, эффективность ЕАЭС вынуждены признавать даже те, кто российским интеграционным процессам никак не симпатизирует.
Резюмируя, скажем, Россия ведет себя на удивление выдержанно и терпеливо по отношению к кейсу мигрантов в целом и мигрантам из Таджикистана в частности. Можно как угодно относиться к российской политической традиции, но нельзя отрицать, что она у нее есть. Как и нельзя отрицать, что и в имперском изводе российской государственности, и в советском эта традиция основывалась на разумном статус-кво в многонациональном российском обществе.
Федор Кирсанов
