«ВЭС 24» побеседовал с Таисией Мармонтовой, директором Института исследования региональной интеграции (Казахстана), и обсудилсложившуюся в мировой финансовой системе ситуацию, связанную с новостями о попытках конфискации незаконно замороженных активов России.
— Как оценивать намерения по изъятию или использованию российских активов?
— Негативно: это прямой удар по иммунитету суверенных активов и по предсказуемости правил. Даже «мягкие» схемы — залог под будущие проценты или использование доходов — уже понижают доверие к западным финансовым юрисдикциям и клирингу. Если сегодня можно «временно» переставить правила под политическую цель, завтра аналогичный риск возникнет для любого эмитента вне «клуба». По оценкам, в ЕС заблокировано порядка €185–210 млрд ЦБ РФ, обсуждается использование процентов и/или залог под займы — именно это и создает опасный прецедент.
— Какую роль в этом может сыграть консолидированная позиция стран, с которыми РФ состоит в различных объединениях и союзах?
— Чем меньше раскол, тем выше шансы не довести дело до конфискации. Даже в ЕС и G7 нет полной единодушной готовности идти дальше процентов: Бельгия публично предупреждает о системных рисках и настаивает на ограничении мер доходами, а не «телом» активов. Такая позиция сдерживает радикальные опции и сохраняет окно для переговорных решений в многосторонних форматах (СНГ/ЕАЭС, БРИКС+, G20), где Россия — полноценный участник.
— Как решение коллективного Запада отразится на них?
— Краткосрочно — рост геополитической премии за риск, волатильность развивающихся валют и удорожание заимствований для стран, воспринимаемых как «пограничные» (в т.ч. Казахстан). Среднесрочно — частичный «дрейф резервов»: диверсификация валют и кастодианов, переоценка юрисдикционных рисков (flight-to-quality вне ЕС/США). Для Казахстана, который строит финансовый хаб на базе МФЦА, критично не допустить эрозии режима правовой защиты (английское право, арбитраж) и демонстрировать политически нейтральную контрактную дисциплину. Показательно, что в ЕС уже де-факто выбрана промежуточная линия — изъятие доходов (windfall) у Euroclear, причем значимые суммы перечисляются в фонд поддержки Украины, но это подчеркивает, насколько тонка грань к дальнейшей эскалации.
— Как обезопасить страны от повторения сценариев? Некий «рецепт»?
— Договорная «красная черта»: кодифицировать на уровне G20/МВФ обновленные принципы иммунитета суверенных активов в санкционных режимах (четкое разграничение «доходов» и «тела», запрет ретроактивности).
Юридическая архитектура для резервов: мультикастодиальное хранение (ЕС / США / Великобритания / Азия / Ближний Восток), разнесение по инструментам (депозиты ЦБ / T-bills / супранац. бонды) с «step-in» оговорками на случай политического форс-мажора. (Инструментально согласуется с обсуждаемой моделью перевода ликвидности в «трипл-А» супранациональные бумаги, что снижает операционные риски для CSD.)
Контрактная защита: усиление сетки двусторонних соглашений о взаимной защите инвестиций и обязательная оговорка «state immunity carve-out» в документах суверенных заимствований.
Платежная устойчивость: развитие альтернативных расчетных каналов и региональных клирингов (не в ущерб требованиям AML/CFT), чтобы снизить зависимость от единичных инфраструктур.
Для Казахстана: стресс-тесты НБРК / Нацфонда под сценарии «юрисдикционного шока», публичная «белая книга» по принципам резерв-менеджмента, поддержание нейтральной репутации МФЦА и прозрачная коммуникация с инвесторами о правовой защите активов.
В сухом остатке: «воровать плохо» — конфискация суверенных активов подрывает доверие, а ответные меры лишь раскручивают спираль рисков. Оптимум — строго ограниченные правовые решения, согласованные многосторонне, без разрушения базовых норм финансового порядка.
Антон Беднов
